Главная » 2011 » Апрель » 20 » ЗДРАВСТВУЙ, СЕРЕНЬКИЙ СОЛДАТИК
00:56 ЗДРАВСТВУЙ, СЕРЕНЬКИЙ СОЛДАТИК |
Посмотри на первобытный эпос всех народов – в основе лежит одна легенда, одни герои – только названия разные, везде одна основа – борьба добра со злом! –Рассказ
Продолжение
Как там звали голливудского деятеля, заявившего после самодовольного подсчета прибылей, что-де “лучшим из всех искусств для нас является кино?”
– Жизнь однообразная, сейчас еще и маршировать начали по несколько раз в день, комиссия солидная приезжает. В увалах я уже девочками не занимаюсь, а предпочитаю хорошее “видео” (здесь их на каждом углу), насыщенное сексом и кровью.
– 23 февраля был организованный просмотр американских боевиков. Первый фильм “Командо” – это весьма красочно поставленный боевик с простейшим содержанием: у полковника американской армии террористы похищают дочь. На протяжении всего фильма, убив сотни людей, он освобождает свою дочь. В гл. роли Арнольд Шваценеггер, знаменитый культурист - ты наверное слыхал о таком. Второй фильм “Полицейская академия” - не боевик, а замечательная кинокомедия. Это о том, как всякий сброд собрали в школу и обучали на полицейских. Потрясный фильм. Вот так я провел 23 февраля. А так дни проходят монотонно и однообразно. Передай привет сержантам нашей или уже вашей роты, чтоб им пусто было.
– Целыми днями смотрю видео, уже глаза не смотрят, но хочется, глупая натура, истинно советская. Посмотрел в кинотеатре “Октябрь” “Первую кровь”, сильная вещь. Сколько бедного Рембо поливали у нас грязью, а теперь пожалуйста, антисоветчина в советских кинотеатрах, вполне легально. На днях слушал Би-Би-Си. Так вот, “Deep Purple” выпустили новый альбом, “Рабы и хозяева”. Сегодня день рождения у Джеймса Хетфильда, солиста из “Металлики”.
– Посмотрел кучу комедий. До чего у нас с американцами различные образы жизни. Они в наши годы рассекают на машинах, где-то трахаются в лесах, живут в лагерях, участвуют в митингах, демонстрациях, прочая дрянь.
– Пересмотрел “Солярис” недавно. Одна мысль поразила. Человек никогда не имел возможности почувствовать, что может потерять человечество. ... Пройдет около тебя человек, пусть незнакомый, полюби его, хотя бы потому что он скоро уже уйдет, исчезнет из твоей жизни и погибнет где-то и когда-то, так и не поняв ничего. Полюби его, потому что ты его и не потеряешь тогда, он останется жить в твоем сердце...
Прошла зима, зазеленели дубки, подошла к концу учебка. В воскресенье из взводов выдернули курсантов характером кротких и с успехами в учебе, замполит повез нас на грузовике в Новгород, в увольнение. Там в видеосалон завел, фильм с Брюсом Ли стали смотреть, потом еще какая-то фигня пошла. Так неразумные родители вместо общения со своими детьми включают им телевизор. Я тихонько выбрался вон. Пока они остальные фильмы будут жрать, успею в кремль сбегать, вдруг археологи раскопки проводят, знаменитую новгородскую грамоту покажут!
Гуляю, по сторонам глазею. Хорошо! Почти свобода. Вернулся, а меня замполит уже хватился: матом орет, слюной на очки брызнул. Я вытянулся во фрунт, боюсь. Тупое лицо сделал:
– Товарищ капитан! Так ведь если б фильмы хорошие были – вовек не убежал бы я из зала. “Ленин в Октябре” я б с удовольствием бы посмотрел! “Они сражались за Родину”! Да хоть сказку “Морозко”... А это антисоветчина какая-то, карате-шмарате, тьфу. Для советского солдата срам, а не фильмы! Я министру обороны письмо писать буду...
Щелкнул замполит челюстью: кина ему досмотреть не дал; а выгляжу-то я придурком полным, а то и стукачом. Махнул он рукой, все в кузов полезли.
И не бывал я больше в увольнении до конца учебки, не брали меня.
А в стране уже творилось черт знает что...
Страна умирает, как древний ящер
С новым вирусом в клетках.
– В стране творится черт знает что. Под шумок распустили из армии студентов, дают деньги на дембель, борются с неуставными, короче мраки. Чего доброго, будет у нас как в Румынии, а надо сказать, что найдется немало охотников сделать с Горбачевым то же что и с Чаушеску. ... Поверь, мне обидно, что ты бегаешь босиком по снегу, как Зоя Космодемьянская, тем более в красных трусах. Ты ведь не монах, чтобы заниматься истязательством.
– Что бы еще тебе написать. Ты говоришь, пиши о чем-нибудь интересном, духовном, но по-моему это будет выглядеть кощунственно в данной ситуации. Армия как эволюция, только не поднимает, а опускает человеческое в человеке.
– А что Серега творится с национальным вопросом! Литва отсоединяется, Латвия туда же, ары с айзерами режутся, таджики и даже молдаване возбухли. Открыта граница Азербайджана с Ираном. СССР официально признал, что Кунашир и Шикотан являются Японскими территориями, и сейчас начинаются переговоры о передаче этих островов. Поднимается вопрос малых народов: уйгуров, ассирийцев, цыган, караимов... Эти народы - те же индейцы в американских резервациях. Серега, я прожил 17 лет в области, где 62 национальности, и скажу тебе, что самые сильные националисты – это русские. Тебе наверное известна печальная судьба моей нации – немцев. 40 лет они добиваются автономии. 105000 из 2 миллионов покинули Союз – уехали в ФРГ, хотя сам знаешь, 50% советских ученых носят немецкие фамилии, это ведь цвет советского народа, а мы его теряем!
– Рад, что получил мои письма с “АиФами” и т.д. В этот раз высылаю “Собеседник”. Хорошо, если мои посылки будут скрашивать твои мрачные дни.
– В части уже очень много “духов”. В основном из Питера и с Закавказья. Уже несколько раз наш “Узел” “усмирял” этих абреков. Я, честно говоря, дал волю рукам, не смог смотреть в эти рожи (других слов нет), тем более постоянно все эти чурки ассоциируются у меня с теми, которые не дают тебе покоя. Считай, что хоть так я мщу за тебя.
– Пишу тебе с высоких гор, с перевалов (откуда и тебя разглядел). Серега, ты писал “Комсомолку”, в Политический Лицей? Так вот, на мое письмо они ответили и дали твой и еще два адреса пацанов, которые тоже писали. Короче, мне пишут, чтоб я с вами “связался” и предлагают нам объединиться в единую сеть по Союзу и создать что-то вроде клуба (заочного). Ну, чтоб мы знали своих единомышленников, и чтоб друг от друга узнали кое-что из жизни. Мы будем короче друг у друга учиться жить нормально, и ПЛ нам поможет в освоении начальных азов экономики, политики, права и др. Мы – это те, кто не хочет смириться с прозябанием на дороге жизни, кто хочет добиться в ней хоть чего-то, но только не серости монотонной, скуки и тупости пожизненной. Вместе мы что-нибудь да и будем значить, да, Серега?
– Серега, тут на гражданке такое творится! Советской власти и КПСС уже никто не верит. Из двух девятиэтажек на первые выборы 4 марта пошло голосовать всего 50 человек, вот итог – 18 марта повторные выборы. В Черниговской области были сняты со своих постов весь Обком, Горком и райкомы города. В Оренбурге 27 февраля должен был состояться санкционированный митинг против Обкома КПСС, но местные власти пошли на хитрость: пустили слух, что 27-го во всех магазинах будут продаваться импортные вещи. Люди вместо митинга ринулись в очереди, но не импорт увидели, а огромадную фигу, так был сорван митинг! Людям х.й, а не вещи, Обком продолжает бить баклуши, сидя у народа на шее и злорадствуя над его глупостью. А теперь небольшое социологическое исследование: разве люди ринулись бы в магазины, если вещи продавались свободно, здесь людям нечего купить. Чтобы купить сапоги зимние нужно занимать очередь в 6 часов утра. За дубленкой стоят по трое суток, причем нужно отмечаться в 12 вечера, 3 ночи и 9 утра, не пришел отмечаться – вычеркивают из списков. Холодильники, телевизоры, пылесосы, ковры: по разнарядке – в свободной продаже нет. Чай, сахар, мясо, масло, мыло, стиральный порошок, водка, мука, крупы – по талонам! От такой жизни люди обозлены – на грани взрыва!
– Серега, я очень рад, что так серьезно повлиял на формирование твоей яркой личности, твоего мировоззрения. Я верю, что ты будешь активным борцом за настоящую справедливость, что ты не бросишь это нужное дело, и поверь, что и я его не брошу!
– Я вижу, ты ударился в политику. Не знаю, стоил ли заниматься этим в армии. Что-то доказывать этим тупоголовым солдафонам, всевозможным командирам и замполитам – по-моему это пустое занятие. На мой взгляд надо потихоньку прожить эти два года, да по домам. К чему вызывать на себя гнев командиров, тем более боюсь, что никаких перемен в части или в твоей роте не произойдет. Так что наверное бросай это бесполезное занятие – этих вояк ничем не проймешь. Лучше читай литературу, занимайся спортом – вот точно есть какая-то польза.
– Румыния, что очень обидно, у нас не получится, народ доведен до такой опустошенности, что стерпит еще не такое. Будем надеяться на лучшее и готовиться к худшему.
– 90 до приказа! В воскресенье у нас в части было побоище. Да, не удивляйся, было все: кровь, ругань, избиение... Но обо всем по-порядку. В тот день узбеки (где-то 50 человек) и азербайджанцы (20 чел.) что-то не поделили (имею ввиду 4 и 5 учебные роты первого батальона) и стали выяснять свои отношения методом кулака с применением добавочных средств: досок, стульев, ножей. Сержанты и ответственные офицеры попробовали их разнять, так эти “звери” накинулись на них. Ситуация стала почти неуправляемой. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы не призвали на помощь БОУП. Нач. политотдела, единственное, очень просил не применять ремни. Знаю, Серег, ты против драк и “этому подобных”, но... Мне пришлось тоже “пизд.ть” и связывать этих “зверей”, хотя так хотелось футбол посмотреть, прям от телевизора оторвали. Результат этого инцидента: человек 25 отправлено на “губу”, отобраны были 10 штук ножей и финок, ремни... Были раненые. Одним словом, межнациональные отношения до сих пор в армии не решены, да думаю и в ближайшее время не решатся. Жду твое мнение на все это.
– Нет, Серега, все беды человечества были от национальной розни и теперь, когда многие народы идут на взаимное сближение, ни ты, ни Гумилев им не докажешь необходимости отъединяться и размежевываться. В единстве всех национальных культур и традиций, законов и обычаев, правил, устоев лежит будущее человечества! Посмотри на первобытный эпос всех народов – в основе лежит одна легенда, одни герои – только названия разные, везде одна основа – борьба добра со злом!
– Вот ты пишешь: “что же это за такая страна, где все рядом – нищета и величие духа”. Странное выражение. Где же быть величию духа, как не в нищете?
К утру 10 ноября 1989 года стало ясно, что Берлинской стене не устоять...
25 мая в Кремле открылся I Съезд народных Депутатов СССР. Полтора месяца мы смотрели заседания съезда: впервые обязательная “программа Время” стала фантастически интересной! Не всем, не всем...
Гибель атомной подлодки “Комсомолец”. Смерть академика Сахарова. 12 июня 1990 года Съезд народных депутатов РСФСР провозглашает государственный суверенитет РСФСР...
– Магазины пусты, хотя в Риге торгуют по талонам. Такое впечатление, что люди должны бы давно умереть с голода, или остаться на хлебе и воде. Но как-то живут. Водка по нормальной цене здесь тоже большая редкость. Виден шикарный пример государственной спекуляции. Кооперативный винно-водочный магазин: водка – 20 руб., шампанское – 15 руб., вино – 10 руб., хотя от обычного магазина отличается лишь тем, что на каждой этикетке стоит фиолетовый штамп управления кооп. торговли. И ты знаешь, народ стоит и очередь очень внушительная.
– Здесь на узел для протирки ЗАС аппаратуры дают спирта хоть облейся. Так как я стойкий трезвенник и не допускаю спаивания молодежи, то мне приходится вытирать в аппаратной пыль и полы спиртом.
– Живу спокойно, берегу силы для будущей жизни... Не скучай, Серега, служить осталось совсем немного, скоро весь этот кошмар кончится и все это забудется как дурной сон и для своего сына, если таковой конечно будет, а не девочка, ты “кровь из носа” будешь добиваться отсрочки от армии, если конечно к этому времени наш парламент не придумает что-нибудь стоящее.
– У нас здесь в магазинах все раскупают. Разбирают лампочки, соль, масло растительное бидонами носят, сливочное масло. Макаронных изделий, консервов, супов в пачках, печенья, картошки вообще нет. Так вот мы тут и живем.
– Извини, что я тебе не послал открытку. Не знаю, как там у вас, а у нас кажется это рождение очередного дефицита. Хоть убей, но нет ни в военторге, ни на почте. Интересно, что все открытки, которые я когда-либо получал, довольно типичны и почти одинаковы. Но твоя абсолютно ни на что непохожа. Такого текста на открытке я еще никогда не читал. Еще раз спасибо.
– Эх, Серега, что творится на гражданке – это что-то напоминающее революционную обстановку. Вот данные по Оренбургу. Жизнь – по талонам, а талоны дают только по прописке. Сахар и мясо – по 1 кг в месяц на человека; мыло – кусок хозяйственного на три месяца; стиральный порошок – 800 гр. на месяц. Масло, хотя и не по талонам, но дают в магазине не более 200 гр на рыло. Колбаса 12 руб. за кг.
– Сейчас Серега сахар в стране по талонам, а я лично был на крупном сахзаводе – где сахар песок – мокнет под дождем и этот сироп тоннами растекается по земле, уходит в почву! Сахар там на складах лежит от 1, 5 до 3 лет без реализации.
– Борис Ельцин сказал правильно: “если до 91 года не принять радикальных мер, то обстановка в стране приведет к революционной ситуации”. Да наверное так оно и будет – во дворе нашего института стоит 4 броневика в полном вооружении –догадайся, для чего!?
– Очень рад был по приезду из командировки (ездил за “духами” в Москву, дома был 5 суток) прочесть два твоих письма. Несколько новшеств в Москве: введена паспортная система, ограничен въезд иногородних, полным-полно пацифистов, очень много милиции. В магазинах изменений мало. Кругом митинги, демонстрации. В армии недобор. Ребята косят от армады, как хотят и на что хотят. Представь, даже из Москвы! Я привез вместо 47 – 23 человека – половину, что говорить о Закавказье, Азии, Прибалтике. Бориса Николаевича Ельцина избрали председателем Верховного Совета РСФСР. В Москве все в него верят.
– Вчера получил от тебя сразу два письма. Твои послания я прочитал стоя в очереди за картошкой. Стоял 2,5 часа на улице, знаешь магазин овощной возле моего дома? Был дождь, ветер, омерзительно. Но зато купил. Такие вот дела. Я не помню такого, чтобы я так долго стоял в очереди. Еще накануне стоял 1,5 часа за курицами. Отхватил 2 штуки с боем. Встретил у магазина Андрюху Синякова. Его первые слова: “Здорово Толян! Слушай, еб.ны в рот, а ведь жрать совсем нечего!” Мне приятно было вести матерную беседу, как будто снова окунулся в армейскую пучину. Мы весело попиз.ели часок и разошлись
Среди писем затесались странички моих армейских записных книжек. Многие записи закодированы простым шифром из журнала “Пионер”: “Карандаши перехватили засекреченное донесение резинок. Ребята, прочитайте шифровку!”
еиниткоеи.
дылдчвнним
йоеябуттыт
пньрмейсоя
ьдооруахдл
.скетниоаи
и:судллбсл
лнгршгеьео
ооеуолобма
мемкороигли
“Таков же и нищий наш ум: не имея у себя дома ничего, строит он из чужих слов, добавляя понемногу из своего нищего дома. Но вроде соломы и прутьев – свои слова...”
Нередко и в армии довольно неплохо. Когда накормили сытно, а работа нетяжелая. Но это принудительная работа и я – несвободный человек. Я хочу думать, говорить и делать, что считаю верным и правильным, осознанно необходимым. Я хочу быть свободным! Здесь я стал терять внутреннюю свободу.
Повидал людей, – стал более умным?
Вчера видел, как летели три лебедя... Я возился со своими “мертвыми” агрегатами и уже чертыхался. Лебеди. Красивые белые птицы; свободны.
Дело было вечером, делать было нечего. Болтали с Сафоновым и Власовым. Порешили выйти из ВЛКСМ. Что в нем держит? “Так принято”, за плохую характеристику страх, угроза позднего увольнения из армии, неприятности. И не будет рекомендации для поступления в ВУЗ. Мы убеждены, что комсомол – формальная ненужная организация, убивающая постепенно свободу в человеке и отучающая его думать, мыслить. А потом мы стали спрашивать у всех: “хочешь выйти из комсомола?”
“А на х.я? Подъ.бываете?” – этим недоступно задуматься. Они просто живут: слушают несложные ритмы, едят, “тащатся”, делают дембельские альбомы; их не тяготит несвобода – осмысление не то, чтобы недоступно, а просто незачем. К чему искать “на ж.пу приключений?”
“Вы серьезно? Ребята, это правильно, но: не в армии, здесь дурка, на гражданке я бы и не задумался; зачем все это? (в мыслях отпуск, ранняя отправка, страх расправы Беликова-Поповича-Красиль>никова); я боюсь, просто боюсь”.
Влас твердо решился выйти из комсомола, но забрал свое заявление, он осторожен, он просто осторожен. Видимо, его немного тяготит то, как он может выглядеть в наших с Андреем глазах, но я его понимаю. Каждый решает для себя сам, если решает.
Я труслив и слаб. Не умею парировать грубость и наглость. Я малообразован. Но надо же выжимать из себя раба. “Нигде человек не чувствует себя спокойнее и беззаботнее, чем в своей душе”. Я буду стараться стать свободным, честным, образованным. И совесть будет советчиком в поступках, а не палачом, пытающим меня всю жизнь. Я устал бояться и ненавидеть. Тупое равнодушие стараюсь гнать. Иди! И там, на краю отчаяния, обретешь надежду! Надежду! Надежду. Иди, и пока ты идешь, у тебя есть надежда.
... “а просто представилось мне на мгновение, как я весь измочаленный с работы возвращаюсь в стаде таких же кретинов ... и как мне все обрыдло, и ничего мне не хочется”. Пикник на обочине.
“Единый политдень”. Дьячков бросил фразу: “кому не интересно, может сразу уйти”. Мы с Андреем ушли, хотя колебались, оробело переглядывались, и спросили: “а что за это будет?” “Выведут за угол и расстреляют!”
Пустыня то, где нет любви уже, где даже музыка звучит некстати: она в твоей измученной душе, лишенной милости и божьей благодати...
Пережил самое глубокое потрясение. Никогда раньше я так много, тяжко не думал. И совесть рвала душу, топтала здравый смысл и желание спокойствия. Я забрал заявление.
Перед этим Сокирко, комсорг, убеждал, что Сафонов – он хитрый, ищет таких как я, дурачков, все по фигу ему; а я дурак, все это никому не нужно, смешают с грязью просто. Ребята из моего призыва наперебой говорили, что иду против всех и бегу “с корабля”, крыса и т. д. А потом глупая история: негромко и устало сказал в адрес старшины Палыча “козел”. Сволокли в канцелярию, – “меня, старшего прапорщика, прослужившего 24 года в армии, схолдх-ат каз-злом обозвал!” Сняли с наряда, слухи о семи сутках ареста. И чувствовал я себя паршиво, о последствиях и карах думал, что в дерьме останусь; один. Я вообще в те минуты ничего не соображал. Буланов случайно подслушал разговор командиров: Сафонова надо исключить как нарушителя, а меня склонить к тому, чтобы заявление забрал. Преображенский кричал, что меня надо сажать, а Попович отвечал, “как его посадишь, у него нет ни одного взыскания.” Опять вызвали в канцелярию: “комсомол учит, хоть и формальный. Отец у тебя беспартийный?” “Коммунист”. “Вот, сообщим папе; каково ему, коммунисту, будет узнать такое?” Говорили они; говорили, говорили, а в голове у меня было пусто.
– Как тебя принимали в комсомол?
– На подводной лодке-музее К-21 времен Великой Отечественной войны...
– Вот видишь...
Я стоял и молчал, лишь коленка подрагивала.
И как чмо без своих мозгов, тупой и безвольный – вернул заявление...
Пришел Сафонов. Как у полководца, глаза блестят в предвкушении схватки. Оп-па:
– Так ты что, заявление забрал?
– Да.
– Ну ладно, – быстро отошел и лег на кровать лицом вниз.
И я узнал, что чувствовал Иуда.
– Ну вот, Сафон обиделся! Я так и знал, – пожал плечами Власов. За час буквально до этого диалога Влас рассказал про деда репрессированного, про учебу свою в художественной школе, Байкал... Хороший он человек, я совершенно не знал.
Душу долго тошнило. Пытался отлиться холодной водой, а потом представил, как мягко в снегу. В родном снегу моего Севера. Без кителя, в тапочках, спустился вниз, упал в снег, лицом прижался. И хлынули слезы: впервые за годы школы, ПТУ, армии, плакал навзрыд. Горькими детскими свободными слезами. Мерцала искорка слабая – “мне почему-то не холодно. А, – закаленный.”
Решил. На собрании скажу то, что думаю. О ВЛКСМ, о стране, об армии и о себе. И новое заявление положу. Там же, на собрании. Даже если все будут против меня, даже если смешают с грязью. Если совсем один. Армия - пришел и ушел. Уйду и я домой, с этим: “ты предал. Никогда не думал, что ты предашь”. Как жить? Выбор сделан. Спокойной жизни не будет. Я стал “залетчиком” и “политическим”. Это ерунда: важно, каким проживу жизнь. Я устал быть рабом.
“То были дни, когда я познал, что значит: страдать, что значит: стыдиться, что значит: отчаяться”. Пьер Абеляр.
Нас с Андреем Сафоновым выбрали в редакцию стенгазеты “Связист”. Нужен предновогодний выпуск. Сафон наскоро поучил журналистике: “трепаться можно о чем угодно, на вороту не виснет. Но. За каждое написанное слово будь готов ответить головой”. Нашу газету мы назвали “Общественное мнение”. Ночь в ленкомнате сочинял статью в стенгазету. Утром прочитал – эмоции, нелепица; выбросил.
Поздравление с Новым годом написал Сафон:
Волею судьбы и советских законов все мы встречаем Новый год в сыром климате Новгородской земли. Что ждем мы от него? Какие воспоминания могут сверкающе окрасить наш праздник?
А вспомнить мы можем мрачные, никому не нужные дни, недели и месяцы армейщины, можем вспомнить слезы наших родных, слезы матери, провожающей нас сюда, можем вспомнить, как в курсантской роте делали из нас послушных рабов, можем вспомнить тусклую, гнилую духом жизнь в Узле Связи среди всеобщего зла, ненависти, мещанства и шкурных настроений.
Что мы ждем... Все в мире относительно. По сравнению со скудной жизнью в Армии мы ждем немало, в сравнении со свободной жизнью на гражданке мы не ждем ничего.
Заметьте, как кто-нибудь начинает говорить о празднике, почему-то нет в душе веселья, а только смердящая, ноющая тоска...
Редакция газеты поздравляет Вас, друзья, с Новым 1990 Годом, но не хочет и не может пожелать Вам веселья, она желает Вам задуматься над своей жизнью.
Желаем Вам больше и чаще думать и наше Вам слово, жизнь улучшится!!!
Желаем счастья, любви, радости, но только после армии. (“Не делай дел невозможных”, – сказал Господь)
Желаем погасить скорбь, которая была этот год и существование которой в дальнейшем зависит от вас.
Новый год – переходная точка между историей и будущим. Что принес нам 1989 год и чего ждать от 1990 года – читай ниже в первом номере “Общественного мнения”.
Евгений Лещуков. Он создан для общества и общения. Несредний его ум работает на это. Сам пишет и поет песни: простой текст и мелодия, какая нравится многим: легкая мелодия. Рисует, остроумен и неплохо разбирается в отношениях между людьми. Во время учений мы с ним славно проводили время в кунге-аппаратной за чайком, согретом кипятильником из двух лезвий.
Но мы с ним слишком разные. Он из Ташкента, уличный волчонок. В последнее время пути расходятся, а пересекаются только гнуснейшим образом. Сейчас он рисует газету “Связист”. Взамен той, которую сорвал капитан Беликов, наше новогоднее “Общественное мнение”.
Вчера после обеда повесили “О.м.”, немногие успели прочитать за те пятнадцать минут, что провисела на стене. Замполит роты орал, чтобы я немедленно ее снял, он должен расписаться на обороте, что разрешает выпуск. “Ты что, с.ка, не понял Чирков? Быстрей снимай!” На крик стали подходить, смотреть. Беликов вырвал лист из-за лесок на стене, кинулся в канцелярию: “какое на х.р “Общественное мнение”? Название не утверждено! Это твое с Сафоновым мнение! Ты считаешь себя рабом? Ты раб капитана Беликова? Я покажу тебе, что такое настояшее рабство! Напишу рапорт, и отправят тебя в роту охраны! В Григорово! Будешь за неделю спать 24 часа! Как ты можешь судить о Латвии! ЦК, Партия не могут разобраться, а еще ты лезешь “я думаю!!! Как коммунист, запрещаю тебе писать это!!!” “Я о Литве написал”. “Да мне по х.ру!”
Лещ нарисовал и повесил новую новогоднюю газету: яркую, с конем-пегасом, поздравлением в две колонки, отличников перечислил! Не судья я ему. Вертится слово “штрейкбрехер”, но просто как слово звучное. Не предал он, это стиль жизни.
“Общественное мнение” распространяем “в списках”.
Вышел из ВЛКСМ. Никто не смог плеснуть грязью или кинуть камень. Многие считали, что все “убеждения” мои вылетят, стоит чуток нажать. Достоин того, чтобы не считали меня человеком. Ничего.
Говорил я на собрании примерно так: Это именно мое мнение. Только мое. Я лишь простой солдат, и должен молчать. Я должен молчать, когда в ответ на заявление о выходе из ВЛКСМ в лицо летит шантаж: “сообщим папе-коммунисту, каково ему будет узнать о таком сыне?” Я должен молчать ради спокойной службы, “дембеля” вовремя, характеристики. Я обязан молчать, когда замполит нашего Узла Связи, орет мне: “ты что, с.ка, не понял Чирков? Снимай!” Когда в голос кричат в канцелярии, когда угрожают ротой охраны в Григорово. Вообще, о чем можно после этого говорить? О добре и справедливости? О воинском долге? О защите своего народа?
После собрания на душе спокойно, как в зимнем лесу в тихую ночь под небом, пушистым от звезд. Хорошо сказать то, что думаешь. Правильно, иметь чистую совесть.
А Евгений “гнулся” на собрании. Жаль. Он понимает, кем стал в глазах многих. “Вы меня, наверно, убьете после этого?”, – улыбнулся невесело...
...Но вспоминая в час вечерний,
Про все про то, что днем сказали, –
Как жить нам после отречений?
Какими нам истечь слезами?..
Трое суток отсидел на гауптвахте.
“Что спасет человека? Совесть. Что спасет Россию? Правда”.
Не заполнен обходной лист, только библиотекарь, жена офицера, язвительно выдохнула на штампик: “дочитался?” Лихорадочные сборы, “поедешь в другую часть по специальности”. Сафона посадили на губу, за ним в полпятого утра пришли, он обернулся в дверях казармы: “блаженны... изгнанные за правду... ибо их есть...” Дверь за ним закрылась.
В 19:40 отъезд. Куда-то на Юг. Торопливый плевок на ворота части.
Узин, Украина. Боец на КПП прыгает от счастья, увидев нас: “Ай, спасиба, лийтинант! Маладых привез! Наряды хадить будут! Шюршать будут! Ай, харашо, лийтинант! Хе-хе-хе!”
Меня, похоже, повезут дальше.
Больше недели жду отправки, дальше на Юг. “Вы здесь временно, с вами можно делать что угодно. Но я же не делаю, стараюсь подходить чисто по человечески. Ну, будете здесь день спать, другой, третий. Что это, скажете, за армия такая! Или ходить тут; билиард, понимаешь, карманный. Ну вот, занимаем вас немного, работаете”, – майор в пересыльной части.
В дороге я аккуратно вскрыл сопроводительный пакет. Служебная характеристика на рядового Чиркова С. М., 1970 года рождения, образование среднее специальное, русского, в СА с ноября 1988г., водителя-электрика.
За время прохождения службы в в/ч 22558 зарекомендовал себя как неорганизованный, неисполнительный воин.
Над повышением своего идейно-теоретического уровня работает не в полную меру своих способностей, в системе полит. занятий успевает на “хорошо”. Разбирается в политике государства, международных отношениях. Специалист 3 класса. Выполняя обязанности начальника аппаратной, стремления к ее изучению не проявлял, нуждается в контроле. Требования ОВУ знает, практически их выполняет, но отличается низкой ответственностью.
Вверенное оружие и боевую технику содержит в удовлетворительном состоянии.
По характеру спокоен, рассеян. В отношениях с товарищами по службе держится ровно, со старшими может проявлять несдержанность. В общественной жизни подразделения участие принимает. На основании своего заявления в январе 1990 г. был исключен из членов ВЛКСМ. На замечания реагирует, но не всегда делает должные выводы.
Военную тайну хранить умеет.
Начальник УС м-р “Попович”.
23 февраля. Праздник, тоже мне. Приехали в Моздок, построились. Командир полка в папахе. Оркестр гражданских. Праздничная группа людей, среди них какой-то детский сад и еще один детский сад сбоку стоит – имитация толпы, что ли? Невнятный бубнеж из динамика. На площадь выскакивает собачонка и с подвывом лает. Бормотать с трибуны закончили, стихло, только собачка все лает и лает. Вдруг заиграл гимн - собачка вздрогнула и убежала.
Слушал по БиБиСи голос Варлама Шаламова: он читал рассказ “Воскрешение лиственницы”. Для воскрешения нужна сила и вера. Сила и вера...
Откладываю листки дневника: нехитрый код читается очень медленно, утомительно. В Осетии в начале 90-го, – там поначалу нечего было читать: из трех библиотек гарнизона не работала ни одна. Без регулярного чтения я тосковал смертно, как придуманный Стругацкими “мокрец”.
У прапорщика Узла Связи оказалась сестра - библиотекарь в г. Моздок. Я осмотрительно расспросил и присовокупил осторожную просьбу. И напомнил. И намекнул опять, сломив изумление и непонимание спиртиком. Наконец, свинтил в свою первую самоволку: нашел библиотеку: сослался на прапора и приглянулся сестре: стал читателем. Первым и единственным на то время солдатом срочной службы, по-честному записанным в городскую библиотеку! Я уже освоил к тому времени весь ЗАС и вовсю рулил связью с бомберами. В секретной комнате, за аппаратурой высшего класса секретности хранил книги. Младший коллега-срочник офицеров Командного Пункта, я вскоре наладился ездить в Моздок со сменой. Меня высаживали прямо у библиотеки, тихого вежливого чудака-очкарика. Спецов не колыхали проблемы самовольных отлучек личного состава за отсутствием такового у них самих – был я боец не их подчинения.
И вот раз “Урал” неожиданно тормозит на КПП, и в кунг лезет замполит моей части. Оп-паньки! Увидел, опознал, охр.нел: заматерился; и вообще. Офицеры незаметно отсели от меня, старательно демонстрируя нейтралитет в щекотливой ситуации; зона отчуждения вокруг солдатика образовалась. А машина вовсю в Моздок, в ДОС катит.
– Ты куда!?! Что!?! В. Биб-ли-а-тэк-ку!?!
Я пол изучаю. Че тут скажешь? Вина моя алеет явно и тяжко, как чирей на носу. Замполиту вечер обрезал: теперь он в этом кунге обратно в часть поедет, меня на гауптвахту пристраивать. Когда-то теперь домой, к телевизору попадет – из-за мудака с книжкой. Опять же пятно на всей части, “залет” – все из-за этого же мудака...
– Мне бы книжку сдать, – жалко мямлю я робким голоском.
На лице его досада за испорченный вечер и раздражение на сопутствующие проблемы, и скорбь мировая прорастает стремительно, как бамбук; об этом-то ли мечталось в юности? “Бл.дь ты очкастая”, – невесело мигает его взгляд.
– Что за книга-то, бл.дь ты очкастая?
Сегодня в моем бумажном “книжном” пакете толстенный том в темных тисненых корках: Инка Гарсиласо де ла Вега. История государства Инков. “Наука”, Питерское издание 1974 года. Гравюры бережно проложены калькой. “Пропущено с разрешения святой инквизиции, судьи первой инстанции. Год MDCIX”. Con la espada y con la pluma – со шпагой и пером!
Он вытаращил глаза, как мальчишка из фильма “Приключения Буратино” – на азбуку (всего четыр-ре сольдо!).
О, эскейпизм далекой искристой экзотики иных времен и стран! Бородатый Вира Коча, – ск’оньи Тикси-вира к’оча, – бог вулканов. Легендарный основатель Куско и династии инков-правителей Манко Капак. ... тектетан, тектетан, что означает “я не понимаю тебя”. Испанцы подумали, что так называется селение, и, исковеркав слово, стали впредь называть его Юкатан, и никогда не отстанет от него это имя.
– Не дадут Вам. Я по каталогу читального зала нашел, мне на абонемент выдали только потому, что репутация безупречная, – мой голос крепнет, – зайдем вместе, я Вас порекомендую...
Офицеры расслабились, меж собой заговорили: рассосалось. С того раза в ЗАС аппаратной я читал и книги из домашней библиотеки замполита. Отличный мужик, с крепким добротным набором книг.
Стоит только начать вспоминать, и потянется слово за слово, эпизод за эпизодом. Только не во мне, по большому счету, дело. Опять читаю письма.
Продолжение следует...
|
|
Категория: Новости |
Просмотров: 694 |
Добавил: bjecon
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
